Роза, 64 - 17 февраля 2011 15:10

Рассказы тёти Эсфири.

На самом деле, она сестра моего деда. И, следовательно, приходится мне двоюродной бабушкой, а вовсе не тётей. Но посмотрела бы я, кто осмелился бы назвать эту женщину бабушкой. Во всяком случае – в лицо. Не позавидовала бы я этому смельчаку.
Она сидит напротив меня в стареньком кресле. Седые волосы убраны под тугой платок, повязанный вокруг головы чалмой. Сухой ладошкой подпёрла щёку. Другая рука безвольно лежит на подлокотнике. Морщинистое лицо и тяжёлые полуприкрытые веки. Нахохлившаяся, усталая птица.
– Жизнь прошла, – говорит она то ли мне, то ли себе. – Промчалась. Как сон. Вчерашний сон.
– А что вам вчера снилось? – спрашиваю.

И она рассказывает. Что-то вслух, что-то про себя. А я пытаюсь связать воедино. И, конечно, ничего не получается.
– А на Новый год мама купила мне костюм Феи. С золотыми крылышками. Красивые крылышки. Переливались. Привезли меня на бал-маскарад. Все любовались на красивую девочку. На меня. Я танцевала...
– Тётя Фира, это же не Рош, а Шана. Вы что же, значит, и обычный Новый год в семье отмечали? Да ещё по балам-маскарадам ездили? Может, и ёлки ставили? А где был бал? А с кем вы там танцевали? – сыплю я вопросами. Но она не слышит. Полуприкрыв глаза, чуть покачивает головой. Я понимаю, – она сейчас там на балу. Она танцует. С ним. Посмотреть бы на эту пару.
И я умолкаю. Нельзя прерывать грёзы. Пусть хоть сейчас досмотрит свой сон. Но нет. Не удалось тогда, не удаётся и нынче.
– Чтоб его в гробу перевернуло и подбросило! – загораются гневом распахнувшиеся глаза.
Эту историю я знаю. Единственный, всю жизнь любимый, муж. Он уехал на партийную учёбу в Москву. И там нашёл другую. Осталась она с двумя маленькими девочками на руках. Разруха, голод, войны. Всю жизнь её сватали, и всю жизнь она находила отговорки и ждала своего Абрама.
– Фира Львовна, ну этот-то чем вам не угодил? Такой представительный мужчина... – интересовались «по-доброму» соседи.
– Он говорить не умеет. «Фирочька, я так обожаю монпасе», – передразнивает тётушка неудачливого кандидата в женихи.
– А тот, что на прошлой неделе за вами приезжал? Обеспеченный человек. А у вас дети.
– Да? Чтоб он мне каждый день крутил голову: «Эсфирь Львовна, где мой газет? Газет должен стоять в тумбочка», – копирует тётушка следующего претендента.
Весёлая. Энергичная. Артистичная. Всю жизнь, до глубокой старости, привлекала она мужчин.
– Тётя Фира, а почему вы здесь, в Америке, замуж не вышли? Мне говорили, сосед за вами ухаживал.
– Ха! Это у них называется ухаживать? Суёт свой нос повсюду. Выйти замуж, чтоб он мне картошки в супе считал? Ещё чего! – смеётся она в ответ. – Разве сравнить их всех с моим Абрамом? Чтоб его в гробу перевернуло и подбросило! Как же он умел говорить: «Фиронька, голубонька моя нежная...» А что теперешние? Вон, у одной дочки хороший муж, – но грубый солдафон, у другой – тоже хороший, но повидло. А мой Абрам такой был красивый. Такой умный, ласковый. Пока ему эта гойка голову не задурила. И тётушку снова уносит в далёкие времена:– А потом Абрам приехал. От своей гойки. Он уже там Александром стал. И начальником большим. Продуктов нам привёз. Подарков:
– Фиронька, прости, – говорит. – Давай всё забудем.
– Как же, – говорю, – забудем, если у тебя там сын растёт?
– А здесь, – отвечает, – доченьки. И ты. Не могу без вас.
Умел уговаривать. И почти уговорил уже. Да тут от его гойки телеграмма пришла. Что сын их заболел и операции ждёт. Правда то была – неправда, не знаю. А грех на душу не взяла. Сама его к ним отправила. Чтоб его перевернуло и подбросило!
Много всего было, и промчалось, как страшный сон. И голод, и война. И Абрам мой умер давно. Пусть его бог простит. А я вот живу в Америке, как королева. Только не знаю, зачем.

starayavredina пишет в perechniza